Ирина Богданова: «Стараюсь, чтобы мои герои давали надежду»
Ирина Анатольевна Богданова – петербургский писатель и публицист, номинант Патриаршей премии 2014–2015 годов, лауреат конкурсов «Культура России» и «Просвещение через книгу». Автор книг «Жизнь как на ладони», «Мера бытия», «Я спряду тебе счастье», «Неувядаемый цвет» и др.
Начинающие писатели часто жалуются, что сложно пристроить свою книгу в издательство. А если это роман, то шансов издать его совсем мало. У петербургской писательницы Ирины Богдановой все наоборот: ее первую книгу напечатали сразу же, а все последующие – семь толстых романов, две книги для подростков и несколько детских сказок – пользуются огромным успехом у читателей. В ноябре 2018 Ирина Богданова в четвертый раз стала лауреатом премии «Просвещение через книгу».
Правнучка новомученика
– Ирина Анатольевна, во всех аннотациях к вашим книгам упоминается, что вы много лет проработали в детском саду. Расскажите, пожалуйста, про ваш творческий путь, как вы из обычного воспитателя превратились в популярную писательницу?
– Однажды меня попросили написать статью про моего прадеда, священника Михаила Николаевского, и я составила его жизнеописание. Он был очень интересным человеком, увлекался фотографией, росписью по фарфору, переплетным ремеслом, духовной музыкой. Служил в храме Св. мч. Царицы Александры при Образцовом детском приюте, устроенном Царской Семьей. Прихожанкой храма была графиня Зарнекау, дочь принца Ольденбургского и кузина Императора Николая II. После революции графиня оказалась единственной из Дома Романовых, оставшейся в стране, дважды ей предлагали бежать: приезжал курьер и предъявлял пароль – разорванную банкноту. На третий раз Зарнекау действительно бежала, и когда побег раскрылся, то многие знакомые графини были арестованы, в том числе и о. Михаил Николаевский, и о. Михаил Чельцов, настоятель храма. Арестовали их по обвинению «в участии в контрреволюционной группировке монархического направления». В день Рождества Христова 1931 года оба священника были расстреляны. Эпизод с побегом я позже отразила в своей книге «Дом, где тебя ждут», так что тот, кто читал книгу, без труда поймёт, о чём идёт речь.
Статью про прадеда сразу же напечатали в альманахе Константиновского дворца, потому что он дружил с Великим князем Гавриилом Константиновичем, венчал того и гостил у него на даче. Статью я, как водится, раздала почитать своим знакомым, и на меня посыпались заказы написать о случаях из их жизни. Я не могла отказать людям, и новые статьи тоже как-то легко пристраивались в печать.
Свою самую первую детскую книгу – «Большую русскую сказку» – я написала просто потому, что мне она нужна была по работе. Написала и послала наугад в несколько издательств, и буквально через два дня мне позвонили: «Берем, печатаем». Так и пошло.
В своих книгах я пытаюсь показать страницы истории, которые почти забыты
После детской книжки был роман для подростков «Жизнь как на ладони». Здесь я хотела написать о Петербурге времен Русско-японской войны. Мне попались брошюра гатчинского краеведа Кислова, он очень интересно пишет, и я поняла, что тоже хочу рассказать о том времени. Во всех своих книгах я пытаюсь показать страницы нашей истории, которые почти забыты. Считаю это своей обязанностью.
Сейчас пишу про Гражданскую войну.
Знаю, некоторые писатели просто не могут дня прожить без строчки, у меня такого нет: я в свободное время с удовольствием лучше пошью что-нибудь или повяжу. Каждую книгу я пишу примерно год или чуть больше. Иногда думаю, что уже и не писала бы, но почитаю отклики читателей и думаю: ну, как людей подвести, они же ждут. И сажусь за следующую книгу.
– В романе «Мера бытия», где рассказывается про блокаду, некоторые герои упоминают Бога, крестятся. Кажется, для того времени это нехарактерно. А ваша семья в советское время тоже была верующей?
– Я всегда знала, что мой прадед священник, у нас в семье это не скрывали, а поскольку дедушка Миша увлекался фотографией, то осталось много снимков нашей семьи, все они были подписаны, бережно хранились, никому там лицо не закрашивали, как это иногда бывало. Бабушка Нина смогла сохранить уникальный архив. Всё, что у нас осталось после войн и блокады – это только фотографии, но их больше 500.
Вера в Бога не мешает быть образованным и благородным
Бабушка Нина верила в Бога, ее крестным отцом был епископ о. Сергий (Страгородский), будущий Патриарх Сергий. Моя мама была неверующей, но уважение к вере, память о дедушке она хранила и передала нам с сестрой. Мы крестились уже взрослыми, но это произошло очень органично и естественно, как будто так и должно быть.
По поводу верующих героев – мои книги читают и православные читатели, и совершенно светские. Своей целью я не ставлю духовное воспитание и не даю духовных советов, здесь мне самой надо учиться.
Но в советской литературе верующий человек всегда был очернен. Поэтому я стараюсь показать, что вера в Бога не мешает быть образованным и благородным. Хочу, чтобы мой светский читатель увидел Церковь с хорошей стороны и перестал бояться переступить её порог.
История России не черная и не белая
– Каждая ваша книга – она про настоящее и прошлое одновременно. Как вы считаете, сильно ли изменили потрясения XX века русского человека?
– Когда начинаешь работать с каким-то историческим материалом, то многое пересматриваешь. Те общие сведения об эпохе, которые у меня остались от школы, дают очень общую картину, и только начиная погружаться в эпоху, начинаешь замечать маленького человека, обывателя, которому довелось жить и выстоять в непростые времена. И, конечно же, люди меняются под влиянием обстоятельств, не качественно: «был плохой – стал хороший», а меняется мировоззрение и образ жизни. Например, в моей новой книге девушка-подёнщица, получив назначение помогать детям, начала учиться, а наследник огромного состояния стал жестянщиком.
История России настолько сложная, что нельзя красить всё черной или белой краской.
Казалось бы, такое страшное время, как Гражданская война, когда брат шел на брата, но вот пришла Великая Отечественная, и нация снова сплотилась, и все оказались в одном окопе и защищали друг друга до последнего патрона, плечом к плечу.
Мне кажется, очень важно не растерять то, что дала нам Великая Отечественная война, потому что общая беда примирила нацию и сделала вновь единой.
Блокадные фотографии
– На вашей странице в соцсети я увидела фотографию – Ленинград, 1942 год, женщина с детьми сидит за столом в блокадной квартире. Это ваши родные? Они выжили?
– На фото моя бабушка Нина Михайловна Никитина (это она – дочка священника), моя мама и ее брат дядя Миша, они втроем выжили. Мама стала учительницей русского и литературы, но умерла, едва выйдя на пенсию, а у мальчика с этой фотографии была долгая и счастливая жизнь, он стал крупным инженером-судостроителем, и во многом благодаря ему его родной проектный институт выжил в трудные 1990-е годы.
Михаил Николаевич, названный в честь дедушки-священника, ушёл из жизни совсем недавно и работал до последнего дня.
Блокадные фотографии нашей семьи – уникальные, из немногих любительских снимков, которые сохранились
Блокадные фотографии нашей семьи – уникальные, одни из немногих любительских снимков, которые вообще сохранились. Дело в том, что в начале блокады был приказ сдать фотоаппараты, радиоприемники и велосипеды, поэтому почти все снимки блокадного города сделаны фотокорреспондентами, а сохранившихся бытовых домашних фотографий практически нет. Автор наших фотографий – дядя Саша, его не призвали в армию, потому что он был инженер-радиотехник. Из-за этих снимков он и погиб. Когда он фотографировал подъезд своего дома на Красноармейской улице, на него донесли. Дядю Сашу арестовали, все снимки пропали вместе с ним, но одна плёнка у нас осталась.
Несколько лет назад мы услышали по радио объявление о том, что готовится альбом «Неизвестная блокада», и владельцев блокадных фото, просят позвонить по такому-то номеру. Мы сомневались, звонить или нет, у нас ведь всего одна пленка, там 4 или 5 фотографий. Когда автор готовящегося альбома, Владимир Никитин, услышал об этом, он просто онемел, а потом, после долгого молчания, сказал: «Вы знаете, я о таком счастье даже не мечтал».
Дальше было еще удивительнее. Наша семья много лет не знала о судьбе дяди Саши, хотя упорно искала его следы. Он пропал в тот день, когда ушел бродить по городу с фотоаппаратом, и никто не знал, что с ним случилось. И вот этот Никитин рассказал: «Мы работали в архиве ФСБ и нашли дело фотографа, моего однофамильца, который снимал блокадный город, некто Александр Александрович Никитин. Он был арестован и погиб в тюрьме. Это не ваш родственник?» Так мы нашли дядю Сашу, и теперь его фотография помещена в альбом о блокаде Ленинграда. Он заплатил за неё жизнью.
Любимый Санкт-Петербург
Мои предки и строили, и защищали город
– Петербург почти всегда присутствует в ваших романах. Как история вашей семьи связана с ним?
– Мои предки и строили, и защищали город. В «Записках» Екатерины Великой встречается фамилия моего родственника, который впервые приехал сюда с королем Польши Станиславом Понятовским. Мой прапрадедушка Александр Колчин ровно за сто лет до моего рождения, в 1857-м году, закончил Императорскую академию художеств, расписывал храм Смольного института. Это случилось в 1861-м году, – достаточно для того, чтобы я чувствовала себя коренной жительницей. Две мои бабушки учились в Смольном институте. Другой дедушка – Александр Владимирович Никитин – был генерал-майор, артиллерист, участник Брусиловского прорыва (его семья жила на улице 10-й роты, ныне 10-й Красноармейской, в том районе, где я поселила Катю Ясину, героиню книги «Мера бытия»).
– А какие ваши любимые места в Петербурге?
– Самое любимое место – это Коломна. Там, на Лермонтовском проспекте, стояла церковь, где служил прадедушка, теперь на её месте стоит поклонный крест.
Я очень люблю свой Юго-Запад. Прямо из моего окна виден Финский залив, люблю смотреть, как в гавань входят корабли, пару раз удалось заметить подводные лодки. А север Петербурга для меня все равно что другой город.
– Куда в Петербурге надо обязательно сходить туристам, как вы считаете? Что нельзя пропустить?
– Не буду оригинальной, само собой – Эрмитаж. Я часто там бываю и стараюсь не пропускать интересные выставки. Увидеть Смольный собор, невероятной красоты, обязательно прокатиться по рекам и каналам. Думаю, что для ознакомительной поездки не надо бегать по достопримечательностям, а лучше просто походить по городу, проникнуться его духом, а потом уже системно куда-то ездить.
Из музеев я люблю Артиллерийский музей, Военно-морской. Два года подряд мы ездим в музей «Прорыв блокады», он находится на Дороге жизни. Не так давно там открылась диорама боя на Невском пятачке, где частью экспозиции, воссозданной в натуральную величину, являются предметы, найденные поисковыми отрядами.
«Читаю ваши книги и прихожу в себя»
– Одна из читательниц написала в отзыве, что ваши книги восполняют дефицит счастья. Но вот этот обязательно счастливый конец, который есть в каждой вашей книге, – он не обманывает читателя, ведь жизнь часто бывает жестока?
– Я все-таки надеюсь, что у меня не слащавые, благостные книжки. Мои герои попадают в достаточно сложные ситуации и находят силы противостоять бедам. Я стараюсь, чтобы мои герои давали надежду в тот момент, когда у тебя все плохо. У меня есть друг, игумен Варсонофий из Архангельской епархии, как-то раз он сказал: «Ирина Анатольевна, когда у меня все плохо, я читаю ваши книжки и прихожу в себя».
– Какие читательские отзывы для вас самые ценные?
– Самые ценные – от библиотекарей. Это люди, которые говорят не от себя, а от лица многих читателей. Меня очень трогает, когда пишут из совсем далекой глубинки – Новосибирская область, Пермская, Вологодчина. Из Нижневартовска недавно написали, что шесть моих романов есть у них в библиотеке. А недавно спрашивали, где можно купить мои книги в Германии.
– Одна из ваших книг называется «Я спряду тебе счастье». Как вы считаете, человек действительно может сам его спрясть? И что такое счастье лично для вас?
– Бывают трагические обстоятельства, над которыми ты не властен. Болезнь, смерть. Но, в отличие от таких ситуаций, есть моменты, когда надо принять решение, и от его правильности зависит твоя дальнейшая жизнь – будет ли она счастливой. Иногда люди совершают ошибки, которые разрушают личность. Например, у меня в последней книге есть герой – адвокат, который столкнулся с преступлением, погубившим его новое начинание. И он решил, что не будет судиться, потому что много раз видел, как судебные тяжбы ломают жизнь, погружая человека в неизбывную ненависть.
А счастье для меня – это когда мои близкие живы и здоровы, большего и не надо.
С писательницей Ириной Богдановой
беседовала Вероника Бузынкина
19 ноября 2018 г.
